По окончании своего концерта в Карнеги-Холле Шри Чинмой попросил своих учеников-музыкантов одновременно исполнить его разные музыкальные произведения. Все композиции были медленными и написаны в одной тональности. Примерно за неделю до концерта Шри Чинмой спонтанно комментировал такие импровизации.

Здесь мы видим божественных воинов с динамичным духом. Вы наслаждаетесь полной свободой, но, тем не менее, присутствуют единство и согласованность. Никто не злоупотребляет этой свободой. Внутри свободы есть единство. Свобода полная, но наряду с ней вы поддерживаете определенное единство и согласованность.

То, что мы слышим, на самом деле не является гармонией, это индийская утонченность. Каждый инструмент, каждый звук имеет свой мягкий, милый, нежный оттенок. Все медленные части музыки разных исполнителей сливаются вместе и создают один медленный, захватывающий темп. Если бы здесь вклинился быстрый темп, будь это даже моя музыка, мне бы это не понравилось, это бы разрушило качество.

В некоторых случаях мне не нравится западная гармония. Я не настолько предубежден, чтобы говорить, что она совсем не нравится мне, вовсе нет. Но иногда я чувствую и вижу, что она по настоящему разрушает музыку. Кто-то хочет очень одухотворенно продвигаться к цели, а кто-то начинает добавлять некоторые непочтительные элементы. Первый отчаянно пытается достигнуть цели, но видит много неуместного на своем пути. Что касается нас, музыка также будет разрушена гармонией и быстрым темпом. Мы не можем имитировать западную гармонию. Наша конечная цель — на самом деле, не гармония, все группы исполняют по сути один и тот же вид захватывающей мелодии. Вот чего я хочу. Это нечто новое, и я всегда за новизну. Не знаю, возможно, другие скажут, что наш ансамбль разрушает красоту музыки. А я чувствую, что мы выносим на передний план ее неустрашимые, героические качества. Кроме того, я вижу и чувствую настоящие узы единства. Я очень счастлив и горжусь нашей замечательной семьей. У нас есть по-настоящему хорошие музыканты.

Великие певцы

Лебеди поют
Перед тем, как покинуть мир.

Люди поют
После того, как оставили
Море невежества.

Человеческое сомнение поет
Перед рассветом веры.

Человеческое отчаяние поет
После того, как обняло
Жизнь Света.